В канун 1 июня гостьей программы «Персона недели» на радио «Комсомольская правда» стала руководитель нашего благотворительного фонда помощи детям «Край Добра»

  В радиоэфире она ответила на вопросы журналиста Дмитрия Михеева и слушателей Радио «Комсомольская правда»-Кубань.
  Гостьей программы «Персона недели» стала руководитель благотворительного фонда помощи детям «Край Добра» и генеральный директор радиостанции «Казак-ФМ» Яна Сторожук. Она ответила на вопросы журналиста Дмитрия Михеева и слушателей Радио «Комсомольская правда»-Кубань. В начале эфира Яна Сторожук рассказала, что с начала пандемии у «Края Добра», как и у других благотворительных фондов страны, сократились пожертвования.

- Особенно в первый месяц мы вообще не понимали, как мы будем продолжать помогать. Конечно, пожертвования резко сократились, и это понятно абсолютно. Но потом мы стали, благодаря губернатору региона, делать очень важный большой проект «Пандемия 2020», и мы всем краем, «Краем Добра» собирали средства тогда и оказывали помощь нуждающимся, кто оказался в тяжёлой ситуации. Мы отработали этот год, смогли продолжить помогать нашим детям. Следующий год, я вот не скажу, что был легче. Он тоже был непростым, но, тем не менее, всё-таки «Край Добра» существует уже много лет. У нас есть история, у нас есть наши благотворители, которые продолжали помогать и продолжают сейчас в любой ситуации. Когда были самые глобальные санкции, мы тоже почувствовали это на себе. И вообще надо сказать, что благотворительная отрасль и сфера прямо очень зависит от экономики. Только что-то меняется, сразу в первый квартал мы на себе это ощущаем. Опять-таки, благодаря тому, что с нами рядом много лет есть и большой бизнес, и очень неравнодушные жители региона, мы как-то имеем возможность помогать. Я могу сказать, что и в начале этого года мы тоже ощутили некоторые сложности, но, тем не менее, мы уже помогли на сегодня на 23 миллиона рублей. В среднем по году «Край Добра» помогает где-то на 50 миллионов рублей. Ранее эти суммы были выше, но в принципе у нас есть некая стабильность. В благотворительности всегда сложно. Все, что непредсказуемо в экономике, оно случается, и сразу у нас обвал. Но мы всегда придумываем какие-то новые формы работы. В пандемию мы спустя месяц уже перешли на онлайн. Начали раскачивать тему онлайн и свою масштабную акцию «Доброёлка». Любая посильная помощь делом, словом, временем, средствами – всё это помогает «Краю Добра». И ведь мы помогаем из года в год. И если говорить о годах, то более 8 тысяч нуждающихся семей за это время эту помощь получили. Более полутора тысяч тяжелобольных ребят получили тоже необходимую помощь в лечении.

- Для каждой благотворительной организации это самая сложная история. Конечно, приходится отказывать, к сожалению. Почему мы отказываем? Например, мы понимаем, что годовой бюджет фонда на помощь детям составляет примерно 50 миллионов. А бывает так, что приходят с запросом 250 миллионов на одного ребенка. Но вот что же мне делать? Я же понимаю, что я не потяну, не смогу собрать таких средств. У меня на всех детей эти объёмы – 50, пусть 60 миллионов, а здесь на одного. То есть это в принципе непосильная для меня и для нашей команды ноша. Поэтому приходится отказывать. Когда действительно нужно очень срочно помочь и для нашего фонда эта сумма по силам, например, это миллион рублей, мы вообще можем очень срочно помочь, даже не открывая сборы, благодаря нашим благотворителям. У нас есть постоянные благотворители, это представители бизнеса. Есть виды помощи, за которыми обращаются в фонд «Край Добра». У нас же, как у любой другой организации, есть устав, есть программа, есть регламент. Если все виды помощи, которые есть у нас в регламенте, в программе, подходят, то мы берем ребенка на сборы, мы не отказываем. Но если, условно говоря, это вид сборов, вид помощи, который у нас не одобрен советом, мы, конечно, не берем в программу. Мы только с лицензированными медицинскими центрами работаем. Отказы чаще касаются, если обращаются какие-то частные организации, ИП, или у них нет никаких медлицензий, и они хотят реабилитировать детей. Сразу нет. Заниматься нашими детьми, их реабилитацией и лечением должны профессионалы. Это принципиальная позиция. Что касается лечения за рубежом. Началось это, наверное, с пандемии, затем с санкций. Нет возможности даже транзита и перевода денежных средств во многие страны. И, конечно, у нас резко сократились виды помощи, связанные с лечением за рубежом. Единичные случаи, когда мы имеем эту возможность. В начале, когда это еще было возможно, это были колоссальные комиссионные затраты. А где нам брать средства на эти комиссии? Потом просто это все стало сильно невозможно. Я могу сказать, что на сегодняшний день недружественные страны даже не дают детям въезд по медицинской визе. Я про туристическую не говорю. Но опять-таки и ранее мы помогали по направлению лечения за рубежом исключительно в том случае, когда у нас есть документ либо рекомендация о том, что невозможно помочь в данном случае. Или долгое время ребёнок уже проходил лечение, 5 лет борьбы с ретинобластомой он лечился за границей, а сейчас он продолжает на контроле быть у того же врача. Это затратно для родителей. И мы помогаем билеты, например, закупить. Мы всё равно это делаем, потому что это дорого. Стоимость билетов достигает и 250, и 300 тысяч рублей. Мы не отказываем даже в этом случае. Где можем помогать, помогаем. И, конечно, все должно быть согласно уставу, программе фонда, видам помощи. И, безусловно, конечно, когда нужда есть в семье. Это тоже для нас важно. Если у родителей доход слишком высокий, но они хотят воспользоваться благотворительной помощью, мы всегда говорим, что благотворительность приходит на помощь тогда, когда самостоятельно родитель своему ребенку помочь не может. Бывает препарат для онкологически больного ребенка стоит полмиллиона рублей и больше. У родителей может быть и есть более-менее нормальный доход, но даже с доходом в 50-80 тысяч вряд ли кто-то сможет позволить выделить 500 тысяч на препарат. В таких случаях мы тоже, конечно, приходим на помощь. Все очень разумно, исходя из доходов семьи. А чаще кто к нам приходит? Семьи, в которых порой даже нет средств на авиабилеты к месту лечения в федеральной клинике.

- Каждый год сотни детей в нашем крае сталкиваются с тяжелыми заболеваниями. Для них каждый день это борьба за жизнь, а денег на лечение в семье не всегда хватает. Спасибо вам за вашу работу, за специальную акцию «1 минута на добро». Хотелось бы, чтобы как можно больше жителей нашего края знали бы о ней, участвовали и, конечно бы, помогали кубанским деткам.

- Наша акция «1 минута на добро» очень важная для нас. Она всегда проходит в канун 1 июня, в День защиты детей. Одна минута вашего времени, вашего неравнодушия. И когда нас сотни, тысячи, миллионы, мы действительно можем изменить чьи-то жизни, помочь, остановиться, не пройти мимо.

Я всегда вспоминаю одну картинку перед глазами, когда мы приходим в онкоотделение. Я вижу, как это бывает. Всегда сталкиваешься с детьми и родителями, которые только узнали о диагнозе. Это, наверное, самое тяжёлое время для всей семьи. Это время принять, это время проплакать, потому что дальше – борьба. И я не раз видела, когда маленький ребёнок, который тоже уже понимает, что с ним происходит и почему он так долго в больнице, успокаивает маму. Когда малыш, утирая маме слёзы, говорит, что «всё будет хорошо», ты понимаешь, сколько в нем силы. Ведь он переживает все эти сложности, трудности, эту боль страшную. Ты думаешь: «Ну как мы можем пройти мимо? Ведь он так борется, ему так больно. А нам надо всё-таки остановиться на одну минуту и в несколько кликов помочь ребёнку. Всё. Акцию «1 минута на добро» придумала команда фонда.

Всем известно, что я пришла в благотворительность 13 лет назад в «Цветик-семицветик». Этот фонд помогал по семи направлениям благотворительности, отсюда его название. Я пришла с волонтёрами от ребёнка, которому была нужна помощь в лечении. И когда передо мной были пятьсот детей, я стала понимать, что я не могу одинаково всем помочь. Для меня семь направлений было немного. Потому что кому-то нужна скрипка, кого-то нужно отправить на соревнования. У меня внутренняя настройка такова, что я всё-таки волонтёр, который помогает детям, спасая, преодолевая самые сложные жизненные ситуации. Я поняла, в какой-то момент, в начале своей благотворительной деятельности, «ну, не могу я одинаково попросить на дорогостоящую скрипку, инструмент, когда у меня есть ещё другие дети, которым нужна помощь в лечении, где идет борьба за жизнь». И я, конечно, стала понимать, что я не смогу по семи направлениям одинаково хорошо помогать. И мы поехали на экономический форум в Сочи. И там был стенд. У меня есть эта фотография. Я думаю, как же назвать этот стенд? Краснодарский край – край добра. Есть эта надпись. Вот этот стенд так и появился много-много лет назад. Когда уже было принято решение, что мы начинаем помогать только по одному, самому главному направлению – помощь детям в лечении, тяжело больным ребятам – мы выбрали это название «Край Добра».

- Нужна ли фонду «Край Добра» какая-то помощь, о которой мы не знаем? Есть ли другая сторона медали у благотворительности? Есть ли сложности?

- Кадры. Нужны сотрудники в штат. Очень сложно долго работать в благотворительности, подбирать кадры. Это связано с тем, что мы вообще не конкурентны в плане зарплаты. Мы не можем конкурировать с коммерческими предприятиями. Но кадры нам нужны высокопрофессиональные. Потому что если ты хочешь помогать, и ты делаешь это каждый день, для тебя это работа, для нас это жизнь, мы должны быть высокопрофессиональными людьми. На сегодняшний день нам очень нужен координатор по работе с обращениями. Это как раз тот человек, который принимает эти семьи. Конечно, нам очень нужны люди, которые умеют писать, продвигать фонд. У нас есть такие люди, которые нам помогают, но вот в штате постоянного человека нет. Также нужны технические специалисты, координаторы мероприятий.

- Есть ли у фонда волонтеры?

- Конечно, есть. Мы сотрудничаем со всеми вузами Краснодарского края. В период акций они работают. Более 5000 волонтеров со всей Кубани участвуют в наших проектах.

- Как вы оцениваете нашу кубанскую медицину? Что бы вы ответили тем критикам, которые говорят: «Чтобы вылечиться, нужно выехать из региона в Москву»?

- Вообще, в своей жизни я не берусь никого судить и оценивать. И если уж я могу про что-то говорить, то я могу говорить про ту отрасль, где я считаю себя, в принципе, человеком профессиональным. Это, конечно, благотворительность. Но так как я занимаюсь отчасти такой вот медицинской темой, я, конечно, могу сказать, что наши дети выезжают за пределы региона, но они выезжают в федеральные клиники. Так было и есть, и федеральные клиники для этого и существуют. Это не говорит о том, что в крае плохая медицина, ни в коем случае. Дети проходят лечение и в краевых больницах, и едут на какие-то виды высокотехнологичной помощи в федеральные клиники.

Ссылка на источник: https://www.kuban.kp.ru/daily/27706.5/5094822/